Много лет назад я была коноводом^[1] в одном известном столичном КСК^[2]. Каждый день после школы спешила на конюшню, где меня уже ждали лошади спортсмена конника, за которыми нужно было ухаживать – чистить, седлать, замывать ноги после работы, выполнять много других нужных и важных дел.

Одним из моих подшефных был светло-серый жеребец Пилот – красавец и умница. Про таких у нас говорили: «Беспроблемный, самовоз^[3]». Он, действительно, был настолько честный и отдатливый в работе, прыгал так аккуратно и чисто, что и вправду мог разряд привести почти любому. Главное – крепко держаться в седле и ему не мешать.

Пилот был по уши влюблен в Казарку, молодую орловскую кобылку, серую как мышь и, на мой взгляд, совершенно невзрачную.

Каждый раз, когда ее проводили мимо его денника^[4], Пилот узнавал ее моментально. Он призывно ржал, ходил по деннику кругами, а потом вдруг бросался вперед, приникал носом к решетке и тихонько что-то гугукал ей вслед.

Казарка при этом и ухом не вела. Никогда, ни единым движением, не давала она знать, что его вообще замечает.

Пилот шумно вздыхал, а я никак не могла понять, что он такого в ней нашел, что может быть у них общего. Он – белоснежный, великолепно сложенный конкурный^[5] боец и эта маленькая серенькая пигалица, плоская, как селедка, да еще прыгать толком не умеющая.

Единственно что у Казарки было примечательного – это ее шикарный хвост, не длинный, зато невероятно густой, и благодаря удачному сочетанию черных и белых волос в нем, очень похожий на хвост песца или черно-бурой лисицы. Но ведь не за хвост же она Пилоту нравилась, честное слово!

Жил у нас на конюшне еще один жеребец. Звали его Шутник, но шутить он не любил вовсе. В отличие от добродушного Пилота, нрав у Шутника был крут и опасен. По какой-то известной только ему причине, Шутник ненавидел всех лошадей без разбору, и при первом удобном случае бросался на них с зубами и копытами.

Однажды Шутник ухитрился вырваться у конюха и завидев Пилота, мирно дремавшего на развязке^[6] в проходе конюшни, бросился на него и укусил прямо за белоснежный лоснящийся бок. Укусил Шутник вроде бы несильно, но шишка на боку Пилота вздулась знатная, размером, наверное, с мой кулак, и меня, как коновода, приставили к Пилоту с ответственным заданием: мазать место укуса противоотечным средством, а для того, чтобы лучше помогало, в перерывах между применением лекарства, прикладывать к шишке лед.

И вот стоим мы с Пилотом уже третий час в деннике. Ему грустно, мне тоже невесело. Вдруг, вижу, мимо нас ведут лошадь. Казарка! Ну, думаю, сейчас начнется.

Перевела взгляд на Пилота, а он ее… даже не заметил. Как стоял, опустив голову и развесив уши, так и стоит.

Дальше произошло что-то невероятное. Казарка, которая всегда делала вид, что совершенно не замечает Пилота, вдруг резко остановилась, дернула головой и просунула свою узкую морду сквозь прутья решетки прямо к нему в денник.

И был какой-то странный момент. Момент растянутой тишины.

Я успела четко увидеть ее мягкие, как тончайший серый бархат, губы и огромный, блестящий глаз в обрамлении густых серебристых ресниц. Глаз, в которым отразились две фигурки: большая снежно-белая Пилота и маленькая с кульком льда у его бока моя.

Пилот поднял голову, насторожил уши, и шумно выдохнул, будто пробормотал что-то. И в этот миг Казарка вдруг тоже начала бормотать, беззвучно шептать ему, чуть подрагивая своими бархатными губами.

Время вокруг нас замедлилось, доли секунды растянулись на бесконечное множество долей. Было ощущение, что мы стоим сейчас совершенно отгороженные от внешнего мира, обернутые каким-то незримым покрывалом, густым и теплым.

И в этом ставшем вдруг осязаемым воздухе, Пилот и Казарка что-то говорили и говорили друг другу, а я чувствовала себя третьей лишней, прикоснувшейся к какой-то большой, незримой тайне.

Сколько это длилось – не могу сказать. Потом конюх, ведший Казарку, очнулся как ото сна, дернул чумбур^[7] недоуздка, и повел нашу подругу дальше по коридору. А мы с Пилотом еще долго смотрели вслед ее помахивающему пушистому хвосту и молчали каждый о своем.

Любовь… Ты можешь сколько угодно читать в книжках и слышать рассказы о ней, но только находясь рядом, увидев своими глазами, начинаешь чуть-чуть понимать, почему о ней столько пишут и говорят.

Прошло много лет, и каждый раз, вспоминая Пилота, я думаю не о его конкурных победах и призах. Я вспоминаю тот случай в деннике, когда время вдруг остановилось, и я в первый раз за свои 13 лет увидела, почувствовала эту незримую связь, этот обмен словами без слов. Тайну любви.

---

[1] Коновод – ухаживает за лошадью спортсмена конника

[2] КСК – конноспортивный комплекс

[3] Самовоз – опытный, честно работающий конь, который наверняка привезет разряд

[4] Денник – помещение на конюшне для содержания лошади без привязи

[5] Конкурный (здесь) – лошадь, выступающая в соревнованиях по преодолению препятствий

[6] Развязка – веревка или цепь, предназначенная для фиксации лошади в проходе конюшни

[7] Чумбур (чембур) – повод недоуздка для вождения и привязывания лошади

.

Екатерина Кассесинова
(июнь, 2022)